«Дочь, поклянись оформить свидетельство о моей смерти в Украине, а не в «ДНР»

По понятным причинам мы не можем назвать ни настоящее имя собеседницы, ни ее возраст, ни город, где она живет. Сообщим лишь, что по профессии она учитель. Женщина очень боится попасть «на подвал» (так называют пыточные «МГБ» недореспублики). Общались мы по скайпу, поскольку разговоры по телефону, как ей кажется, могут прослушивать местные «чекисты», пишет КиевПравда.

— Лена, не буду скрывать, что мы с тобой знакомы давно и что ты от своих проукранских взглядов не отреклась ни разу.

— И не собираюсь. Как говорится, не дождетесь.

— Но ведь тебя могут сдать.

— Легко. Но пока Бог миловал, поскольку на рожон не лезу. Знаешь, когда читала про 1937-й год, про то, с каким иной раз рвением советские люди строчили доносы друг на друга, не верилось, что такой массовый психоз вообще возможен. Теперь здесь то же самое: «стучат» на «предателей Донбасса» (к ним относятся даже те, кто просто сомневается в успехе проекта «Новороссия») и клеймят их позором. Самое гадкое, что делают это не какие-то «активисты», которых мы в президиумах теперь видим, а рядовые обыватели — сотрудники, соседи, знакомые, попутчики в транспорте и т. д.

Наш директор, едва услышав хоть одну фразу против «линии партии», мгновенно звонит «куда надо». Когда коллега предложила не брать малышей из младших классов на митинг, поскольку шел холодный дождь, он тут же просигналил «чекистам»: во вверенном ему коллективе саботаж. Потом приходил представитель «органов» и беседовал с ней.

— О чем?

— Те, с кем хоть однажды провели «профилактику» (это может быть разговор на рабочем месте — «чекисты» не ленятся прийти, или приглашение в «контору», или задержание — от нескольких часов до нескольких месяцев) никогда потом ни о чем не рассказывают. Никому. Очень близкий друг моего мужа ни слова не проронил о пребывании на «подвалах». Если сейчас во время застолья говорим о чем-то «крамольном», выходит на балкон, чтобы даже не слышать. Человека сломали.

Думаю, и директора нашей школы в страхе держат. Вроде умный мужик был. Весной 2014-го на педсоветах призывал нас не ходить на «референдум», беседовать с родителями детей, возмущался, что избирательный участок охраняли пьяные «ополченцы». Казалось, свой в доску. Не скажу, что быстро «перекрасился». Но уже той осенью его риторика стала совсем иной. Сейчас это «дыровский активист». Он мне напоминает этакого отличника-выскочку. Служит начальству верой и правдой.

Припугнуть тут умеют мастерски. Муж моей знакомой ехал из Полтавы в Донецк к матери. На блокпосту «ДНР» устроили шмон. Обнаружили у него «самиздат» — «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына. В 80-е его отец сам перепечатывал этот роман. Это их семейная реликвия, мама попросила привезти. Придрались: «Правосек, на выход!» Отвели в какую-то будку, обыскали так, как зэков с этапа обыскивают. Говорит, чуть заикой не стал.

Им же «укрДРГ» и «правосеки» под каждым кустом мерещатся. Кругом враги! Недавно классный руководитель моей дочери (она в другой школе учится) заявила, что в «Молодой республике» (эту так называемую общественную организацию очень опекает «председатель народного совета «ДНР» Пушилин, а движение «Донецкая республика» возглавляет Захарченко) «все засланы из Украины или агенты ЦРУ». Дети в шоке. Им же внушают, что Захарченко и Пушилин — «братья навек». А тут такое. Кого слушать, кому верить? Юное поколение убеждают: «ДНР» спасет только Россия.

Мы постоянно ходим на какие-то встречи с заезжими российскими писателями и артистами. При этом всякий раз составляют списки, где указывают номера паспортов, домашние адреса, сведения о членах семьи (особая графа — есть ли родственники в Украине), вносят нас в какие-то базы данных. Чтобы каждый знал: он полностью засвечен. Следовательно, в Украину ему — зась. Все — от «мэра» до нашего директора — твердят, что там каждого ждет как минимум тюрьма.

Украиной тут пугают постоянно. Двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю во всех теленовостях вопли о «киевской хунте»: по-русски нельзя разговаривать даже в магазинах, счета за коммуналку зашкаливают, в парламенте черт-те что.

— Ну про коммуналку и парламент возразить нечего.

— Они это так смакуют! Каждый кадр потасовки, каждую реплику. Киселев с Соловьевым отдыхают.

— Ты как-то обмолвилась, что тоже вступила в движение «Донецкая республика». А если бы отказалась?

— Ждешь ответа типа «ты сейчас со мной не разговаривала бы»? Нет, до «мер воздействия» не дошло. Просто не смогла бы работать. Поверь, здесь умеют создать невыносимые условия. Так что вариантов не было.

Расскажу одну историю. Пожилая медсестра категорически отказалась писать заявление о вступлении в эту организацию. Ни заведующий отделением, ни главврач не уговорили. Примчался руководитель городской ячейки (токсичный клинический идиот, не способный связать два слова), заскочил в манипуляционную (в куртке и в ботинках — плевать, ему все можно) и сказал: «Или пишешь заяву, или я тебя сейчас башкой о стенку оформлю». В 90-е в их отделении нередко местные бандиты после разборок раны залечивали. Говорит, это ангелы по сравнению с юным упырем.

Его задача сегодня — чтобы сто процентов сотрудников в каждой школе, детском саду, ЖЭКе были «охвачены». Вроде за это ему квартиру в Донецке пообещали. Потому рвет подметки на ходу.

— И что делают участники этого движения?

— Ходим на митинги (нас называют «подставками для флажков») да на собрания. На советских нудных партхозактивах, если кто их помнит, мы тихонько сидели в задних рядах и читали или в «крестики-нолики» да «балду» играли. Сейчас такое равносильно самоубийству.

В «республике» разработали программу «Политпросвет»: каждую неделю везде — от «горисполкома» до школ — должны проходить политчасы. Садится «жертва» (поручают готовиться по очереди) и долго вслух — с выражением! — читает газеты или методички из Донецка. Основные темы: где побывал «дорогой Александр Владимирович Захарченко» и что изрек и как страшно жить «на Украине».